Помните: я — не ангел? Маленький самолётик,
Крохотная этажерка с буквами на крыле…

Крылья сложу смиренно — Вы ведь теперь дождётесь
Дня моего паденья?
Как стрекоза в смоле,
Стану я недвижима — вечность, тоска, сиротство,
Солнце по фюзеляжу, тишь, голубая высь…
Маленький самолётик, ветреный и неброский,
В Ваших замрёт ладонях, перевернув Вам жизнь…

Ты бы смог полюбить некрасивую грустную женщину
С затаённым испугом в глазах и обидой под кожею?
Ты отдал бы ей сердце? Прошёл бы с ней улицей вешнею?
Ты не смог бы. Прости, что спросила.
Она осторожная
И такая закрытая первому … сотому встречному.
Если светит улыбка, то лунно, а вовсе не солнечно.
Встанешь рядом хоть раз — и останешься холодом меченый.
А она…
всё больнее становится мной, прорастая до косточек.

…море — почти что белое,
с пеной у рта, беглое,
прямо из рук — под ноги…
не утонуть — пробовал?
лодочка… крик чаячий…
в путь если, то отчаявшись…
может, вдвоём — в светлую?
там, за семью бедами,
там, за восьмью жизнями
будем с тобой ближе мы…
…море, прости грешников
и забери — бережно.

Пятиминутные мосты
И расстояния в недели
Преодолимы?
…Я и ты —
Мы оба этого хотели.
Но — шарф инерция тепла.
Но — в строчках так легко увязнуть.

…Мир разноцветного стекла —
Похоже, снова будет праздник,
Пустые хлопоты, метель,
Головки хризантем в ладонях…

Но — ровные ряды петель
Свисают с фонарей.

Утонет
Твой город в высохших следах,
Не уподобившись другому,
Который, тая в облаках,
Всё ж ближе к небу,
ближе к дому.

Кай — это мальчик Каин.
Авелю имя — Герда.
Медленно убивает
Кай, но зато наверно.

Герда собрала камни —
В фартуке, глянь, ледышки
Вместо небесной манны.

Оба умрут. Geschwister.

___________________________________________
* (нем.) брат и сестра

тролль из немецкой сказки
узкий тюльпан в букете
хищные звери-ласки
ждущие счастья дети
тянут ладони кверху
взгляд до седьмого неба
вот посмотри приехал
тот кто ни разу не был

Там, куда я уйду, будет вечная осень,
Стрекотанье цикад станет тише и проще.
Рыжий ляжет поверх на широкую проседь
Индевелой травы средь осиновой рощи.

И тогда успокоятся мысли. И слёзы
Превратятся в застывший нетающий воздух.
Лепестками дождём исцелованной розы
Одурманят бельё.

Обезглавят подсолнух
И в разгар полнолунья семян набросают.
Над замёрзшей землёю закружатся стаи.
И ты будешь средь них самым мудрым и главным
И не выклюешь семя из почвы.
Я знаю.

Твои непростые танцы.
Мои непростые мысли.
И мимо подземных станций
Туда, где слова провисли,
Прокисли, пропали напрочь.
Не надо трепаться, слышишь!
Останься со мною на ночь.
Мы сделаем звук потише.
Дыхание — губы в губы.
Касания — руки в руки.
Таскаться с тобой по клубам,
Держа за ошейник скуку,
Стреножив тоску и зависть
К двуногим, но диким, чуждым…
Нас двое, и мы, спасаясь,
Становимся неким чудом,
Феноменом странной дружбы
На грани любви и фола.
И думать теперь не нужно,
Какого мы оба пола.

Я мою потолки, полы и стены,
Я слушаю чужой родной немецкий,
Во мне плывут по пережжённым венам
Сверкающие чёрным рыбы-нецкэ,
И эти рыбы говорят так громко,
Что струйкою свинец вливаю в уши,
А ты стоишь, не поражённый громом
Лишь потому, что не умеешь слушать.

Мне холодно. Я плачу в небеса,
Размазываю соль по горизонту.
Мне ветер о бессмертье рассказал
Ценой работы до седьмого пота.
Луна вчера сковалась в тонкий серп
И острым рогом проколола палец,
И кто не знает боли, видно, слеп.
Я ж вынимаю ночи ткань из пялец,
Бинтую ранку, плачу в небеса…
На сердце — дымка.
Новый день.
Роса.

Мне бы хотелось вместо тебя обнаружить стул —
Стул или стол, или прочее, что не жалко
Было бы взгляду; пустым по тебе скользнул,
Не задержавшись — что ножка стола, что палка…
Мне бы хотелось… Но в зазеркалье глаз
Вижу, как ты, а не кто-то другой, вышел из дома,
Дошёл до дверей метро, спрятался в тёмный лаз
И через час — в том месте, где всё знакомо
Быстрым мыслям моим… Но я же хочу
Больше не видеть тебя и только тебя, а город —
Он невозможен без чёрной твоей спины. Плечу
Не развернуть(ся) в другом направлении…
Кто из нас гордый?
Не я, полагаю…

Аюми Мичиё страницы дней листает,
Находит корабли в прозрачных небесах
И молится раз в год в последних числах мая,
И слышит изнутри чужие голоса,
И твёрдый стебель в ней совсем не хочет гнуться,
И тоненький браслет — змеёй вокруг руки,
И серые глаза над суетой смеются,
Когда, бывает, мир испуганно притих.
И всё бы ничего, но иногда под вечер
Кружится голова Аюми Мичиё.
…За хижиной в траве стрекочет друг-кузнечик,
Сбегает по камням вприпрыжку ручеёк,
Плетёт тропа в горах причудливый рисунок,
Неторопливо конь взбирается наверх,
И песенку под нос насвистывает путник
Про белизну вершин и прошлогодний снег.
Он знает — скоро дом, и чан с водой горячей,
И вкусный ужин, и три тонкие свечи
У изголовья ждут… И очень много значит,
Когда Аюми-тян пронзительно молчит…

…сегодня день уже прозрачно жёлт,
почти хрустален и, увы, недолог,
и нависает золочёный полог,
и на аллеях шелестящий шёлк
твоих шагов… и белый мотылёк,
кружась на солнце, надрывает воздух
так безрассудно, весело и просто,
как он один на свете только мог…