 |
|||||
 |
 
|
||||
 |
|||||
|
Екатерина Ливи-Монастырская * * * Старело небо. Изумрудный срез Заката остывал, и тая На наготу безжизненных древес Пыль оседала золотая, А у корней ручей, презревший лед Все так же пел, но громче и спесивей, И шел вперед веселый водоплет Из пустоты, из бездны темно-синей. * * * Гул города ударил троекратно В ворота утра, и, открыв глаза, Пойму: должно быть это безвозвратно И хорошо, как майская роса; И, хладно улыбаясь из расселин, И забываясь, и двоясь, иди Как Властелин, пред коим мир расстелен, Да только смерть и мука впереди. * * * Среди холмов дорога вьется, Мелеет небо день за днем, И теплится внутри колодца Лишь то, что отразилось в нем; И эхо выстрела за склоном Гремит, идет опальный дождь, И хорошо одним воронам На пальцах опустелых рощ. * * * За тем холмом, где солнцу хорошо Ложиться в тень, и горизонт волнисто Уходит в синь, не ведая еще Ни клекота, ни свиста Ночного соловья — неразрешим Укор любви, и в этом — смерти вызов, Как мерное качание вершин Высоких темных кипарисов. * * * Зимой, чья трезвость ясная страшит, Чья пресность первобытная чадит кострами, Поутру воздух инеем прошит, И падает простор в алмазной раме; Зимой пространство-время — узкий лаз Туда, где ждут, надеются и помнят, И плоскость черствая светла и режет глаз По выходе из затемненных комнат; И мириады радужных колец Сквозь слезы растекаются по кругу Реальности, и солнще наконец Одним лучом заполнит всю округу. * * * Шепчи во сне: Одна рассыпала румяна, Другая в зелень знаменем пестра… О, Парма, дочь молочного тумана, О, Модена, трехцветных стен сестра! И вы — оправа, или в этой раме Лазурь растянута до желтизны, И купы круглых рощ над хуторами Для разных птиц просторны и тесны. Закутаны луга в морозный дым рассвета, Как будто все дела завершены, И нехотя в безветрии распето Сферическое эхо тишины. |
||||
|
|
|
|
||||||||